Персональный сайт Елены Алексеевны Куликовой

Андрей Лоргус "Книга об отцовстве" (3)

Назад:   http://kulikovaea.ucoz.ru/index/andrej_lorgus_quot_kniga_ob_otcovstve_quot_2/0-466

IV. Мужское воспитание

Все лучшее – детям?

Современную семью часто называют детоцентристской, то есть ставящей детей в центр своих интересов. Это семья, где взрослые придают слишком большое значение детям, где дети главная ценность, сверхценность. Иерархия ценностей в такой семье начинается и заканчивается детьми, их интересами, их желаниями. «Все лучшее детям» – такой лозунг не вызывает удивления.
Как правило, детство оказывается на вершине ценностной пирамиды, когда обществу грозит вымирание, демографическая катастрофа. Тогда рождение и воспитание детей, здоровых и активных, становится доблестью и всячески поощряется. Однако в России лозунг «Все лучшее детям» не соответствовал эпохе демографической «ямы».
Детоцентристские семьи не бывают многодетными. Для них на первом месте стоит качество жизни и развития ребенка. Взрослые усиленно занимаются его образованием, развитием, здоровьем. Интересы ребенка могут пониматься по‑разному, но они в любом случае – главная ценность. Интересы других членов семьи в расчет, как правило, не принимаются.
Кто же в семье ближе всех к ребенку? Конечно, мать. А потому мать оказывается в центре всей семейной структуры как главный хранитель семейных ценностей. Мать оказывается союзником и партнером ребенка, складывается своеобразный альянс мать‑дитя. Мать находится рядом, когда ребенок ест, делает уроки, засыпает… Детоцентристкая семья на поверку оказывается семьей женоцентристской. Это функциональный сдвиг, а по сути – дисфункция семьи, вызванная искажением иерархии ценностей.
Детоцентризм – это миф, иллюзия. Разве можно назвать детоцентристской семью, где отказываются иметь больше детей ради «качества жизни» единственного чада?
Да и истинные ценности детоцентристских семей иногда имеют мало общего с ценностями самого ребенка, его здоровья, его развития. Вместо этого семья часто обслуживает семейные мифы, сложившиеся в эпоху тяжелых испытаний. Например, детство – сверхценность для поколений, переживших войну, голод, гонения, переселения, когда могли погибнуть дети. В этих условиях естественно возникает страх за беззащитных детей, и семья принимает на себя негласное обязательство делать всё, чтобы этого ужаса впредь не повторилось. Бывает и так, что семья, пережив в одном или двух поколениях бедность и унижения, ставит своей целью компенсировать это благоденствием и удовлетворением всех возможных желаний молодого поколения. Так могут возникать мифологии детоцентризма, за которыми стоят страх и непережитые травмы, а не подлинная любовь к детям и не подлинная забота о них.
Подлинные интересы детства реализуются только в семье, где центральным ценностным звеном являются родители, которые работают, чтобы кормить и обеспечивать детей, и счастьем своим учат детей быть счастливыми в своей жизни. В центре ценностей нормативной семьи стоят супруги, а в центре супружества – Бог. Так выглядит Малая Церковь (ср. Кол. 4:15). Какова роль отца (супруга) в такой семье? Это роль лидера, ведущего, патриарха. Роль, по сути, не от мира сего. Как ни парадоксально это звучит, но это так. Роль матери – природа, роль отца – сверх природы. Функция матери – родить дитя в мир, функция отца – привести дитя в мир и научить в нем жить.

Чего не может дать мать

Итак, отец – это тот, через кого ребенок вошел раз и навсегда в мужскую линию рода. Это мужчина, который родил ребенка. Разумеется, в норме функция отца этим не ограничивается. Но в наше время значительная часть семей – неполные, а там, где дети воспитываются и отцом, и матерью, отношения с отцом часто складываются вроде бы нормально, но без особенного чувства супружеского единства, солидарности. Тем не менее само по себе физическое присутствие отца в жизни ребенка – это фундамент, на котором вырастает его собственное родительство, его отцовство. Важно, чтобы у ребенка был этот опыт. Базис опыта закладывается в психофизиологическом родстве, когда мальчик растет рядом с отцом и в ощущении присутствия, со‑бытия с отцом. Не просто с мужчиной, а с отцом. При этом отец может даже ничего особенного не делать. Так называемая «отцовская педагогика», разумеется, очень важна, особенно для мальчика. Но даже если отец не очень одарен педагогически, дети на него смотрят и учатся просто на его примере. Педагог Франко Нембрини вспоминает о таком эпизоде. Он сидел, проверял школьные тетради, проставлял отметки и вдруг заметил, что младший сын стоит и пристально за ним наблюдает. По глазам мальчика было видно, какое значение он придает тому, чем занимается отец. В них читалось: если отец так долго проверяет тетради, значит, это нужно, значит, это имеет смысл.
Жизнь отца – целенаправленная, честная, ценностная, нравственная – сама по себе для детей уже имеет огромное значение. Отец – это носитель смысла. Поэтому я хочу сказать молодым мужчинам: даже если вы просто будете присутствовать в семье как отцы, просто будете жить перед детьми целостно, открыто, осмысленно, это уже много.
Можно сказать, что самый минимальный уровень отцовства – это присутствие, со‑бытие. Минимальный и нормативный. Норма – это когда отец открыт ребенку и ребенок может перенимать качества, которые находятся в зоне ответственности отца. Нормативный уровень предполагает возможность отцу и ребенку быть вместе, даже если никакого «воспитания» нет. Чтобы ребенок мог находиться в поле влияния отца, отец у него должен быть. Просто быть. Он должен быть живым, открытым и, желательно, счастливым. А счастливым он может быть рядом с любимой женщиной.
Только отец может научить сына быть мужчиной. Мать этого не может не потому, что ей не хватает умения, хитрости и знания психологии, а просто потому, что она не мужчина. Мать не может быть мужчиной, как бы ей этого не хотелось. Она не может узнать, перечувствовать, пережить, перестрадать тех процессов и состояний, через которые проходит мальчик, вырастая в мужчину.
Для взрослеющего сына очень важен опыт освоения правил и норм, которые действуют в мужской среде. Женщина их не знает, а следовательно, и научить им мальчика не может. Например, мать не знает, как здороваются мужчины, как спорят, как рассказывают о своих чувствах, и рассказывают ли вообще. Мать не может научить сына, как держать в руках нож или лопату по‑мужски, а не по‑женски. И ещё великое множество деталей чисто мужского поведения мать не знает и знать не может.
Мать учит ребенка чувствовать себя, знать себя, заботиться о себе. Мать помогает мальчику построить отношения с отцом, с братьями и сестрами, с учителем. Но развитие отношений с другими людьми строятся не на заботе о себе, а на правилах и нормах. Их открывает ребенку отец. Мать учит быть эгоцентристом, отец – социоцентристом. Усвоив оба эти навыка, человек может подняться на уровень альтруизма.
Если ребенок не научится заботиться о себе, он может оказаться в зоне риска, в зоне угрозы жизни и здоровья (алкоголизм, наркомания, экстремальный образ жизни, бессмысленный риск, пренебрежение здоровьем). Забота о себе – необходимый, но не последний этап развития личности. Мать ведет ребенка на этом отрезке жизни, одновременно показывая, что, кроме его интересов, есть ещё интересы её самой. Ребенок видит, что маме нужно поесть, выспаться, отдохнуть. Так он открывает мир потребностей других людей.
Для дальнейшего развития человеку необходимо, с одной стороны, обладать смелостью, уметь пренебрегать личным комфортом и, с другой стороны, освоить правила и нормы поведения. Для мальчика личный комфорт (тепло, сытно, уютно, сухо) связан с материнской заботой. Но вот развитие вступает в зоны некомфортные: дикая природа, мастерская отца или гараж деда, уличная компания или командные соревнования. Эти зоны регулируются не заботой о себе, а заботой об отношениях и о других, о команде, порой в ущерб себе. Это зона риска, опасности. Ребенок испытывает тревогу и страх, ему требуется поддержка. Эту функцию выполняет отец. Он защищает, подстраховывает, когда ребенок должен сделать смелый шаг, рывок в неизвестное. Мать в этой ситуации скорее просто не даст сыну рисковать.
Впрочем, некоторые матери могут и здесь заменить отцов. Став «мужчинами», они с немужской смелостью и твердостью крепкой рукой ведут сыновей по трудной тропе открытий и испытаний. Но вот испытания окончены, сын возвращается домой. Но дома его не ждет теплая, эмоциональная встреча, не ждут пироги и теплая постель, сухая одежда и уют дома. Мать возвращается вместе с сыном, столь же уставшая и нуждающаяся в заботе. Человек не может быть сразу в двух ролях. Если женщина – «отец», то материнские функции выполняются ею не полно, или просто не выполняются. Да и отцовские выполняются плохо. Иными словами, если мать пытается воспитать в детях и мужские, и женские качества, она, как правило, не дает ни того, ни другого.

Куда подевались ответственные мужчины?

Ответственность отца – это выбор и подвиг, это активное отношение к жизни, а не результат социального или физиологического изменения. Это продолжение любви к своему отцу. Когда молодой мужчина становится отцом, его душа приносит дар благодарности тому, кто родил его. Так исполняется закон рода. Но как часто он НЕ исполняется!
Об ответственности приходится говорить достаточно часто, скорее даже о проблеме ее отсутствия в сознании современного мужчины. Вроде бы он часто стремится к тому, чтобы быть ответственным, но зачастую такие попытки выходят какими‑то искусственными. Утвердиться в своем мужском начале часто не получается. Почему?
Господь дал нам очень много силы, которую мы можем назвать властью. Но формирование этого навыка власти и ответственности по отношению к миру и прежде всего к своим близким – это задача развития личности. Я думаю, что все основные события, которые влияют на формирование этого качества, лежат в семейных отношениях.
Власть мужчины натыкается на препятствия, прежде всего, со стороны жены. Многие процессы, происходящие с младенцем, по своей природе лежат в материнской сфере. Вынашивание, рождение, вскармливание, уход в первые годы жизни – все это связано с женщиной. И для женщины вполне естественно (но не духовно) рассматривать свою ответственность за жизнь и здоровье ребенка как свое право. Для женщины естественно (но не духовно) ощущать ребенка как часть своего тела, как часть своего организма, как продолжение тех процессов, которые происходят в ее теле, и, конечно же, как продолжение тех психологических ощущений, которые женщина переживает и до родов, и после родов, и в годы раннего развития ребенка. Поэтому для женщины вполне естественно рассматривать ребенка как объект, который ей принадлежит.
Матери очень трудно нарушить физиологическое ощущение этой близости, телесности ребенка и относиться к нему с уважением как к свободной и независимой от нее личности. Это требует духовного движения, это духовный шаг. Но если мать в этом смысле духовно не развивается, она начинает претендовать на единоличную ответственность за развитие ребенка, начинает ограждать дитя от того влияния, которое может привнести в его жизнь отец. Когда мать видит, как отец берет младенца на руки, у нее замирает сердце. В движениях мужчины есть смелость, уверенность, он подбрасывает малыша в воздух, кувыркается с ним… Женщине страшно на это смотреть, ей кажется, что отец слишком неосторожен, что он может навредить. И естественный ее порыв – не допустить, встать между отцом и ребенком.
Без духовного смысла отношения в триумвирате «мужчина, женщина, ребенок» нарушаются. Получается, что ответственность отца за ребенка ограничена естественным правом женщины. Не духовным правом, а природным, почти физиологическим. Но поскольку женщина не догадывается о том, что это право у нее чисто природное, что в нем нет ничего духовного, она продолжает на нем настаивать. К тому же главенство в отношениях с ребенком приносит матери чувство удовлетворения – она ощущает себя состоявшейся, обретает свое место в жизни. А потребность в самоценности и сопричастности – одна из ведущих для человека. И вот женщина начинает наступать на права отца, ограничивать их, не догадываясь о том, что таким образом она разрушает семейные связи – между собой и супругом, между отцом и ребенком.
В этих условиях у мужчины есть выбор – либо стать агрессивным и попытаться отвоевать у женщины занятые ею позиции и захватить главенство в отношениях с ребенком, либо попытаться выстроить свои отношения с ребенком напрямую, вопреки воле жены и матери, либо самоустраниться. Многие выбирают последний, третий вариант – прежде всего потому, что не хотят портить супружеские отношения.
Если же отец все‑таки начинает агрессивно отвоевывать свои права у матери, он сталкивается с огромным сопротивлением расширенной семьи: за женщину вступаются ее родители, тетушки, бабушки, старшие дети, братья и сестры. Заступается и феминизированное, детоцентристское современное общество. Противостоять всему этому непросто. И для тех мужчин, которые сами выросли с подавляющей, контролирующей, отвергающей своего мужа матерью, выбор самоустранения оказывается самым естественным и самым сохранным. Они отступают и отказываются от своей ответственности за ребенка.
В других социальных условиях все происходит иначе. В Азии, на Кавказе, в Африке, в Латинской Америке, то есть в странах традиционного общества, права матери и отца четко зафиксированы. Там отец не участвует в воспитании младенца, его права на этом этапе ограничиваются наречением имени, выбором религии, традиции воспитания и т. д. Отцовское воспитание начинается, когда ребенок (прежде всего мальчик) становится старше.
В нашем обществе нет перехода ребенка под ответственность отца, нет инициации. Дети на протяжении всего периода взросления часто остаются в зоне контроля матери. Право отцовской ответственности нарушается, так что говорить об отцовской власти не приходится.
Вспоминается песня Бориса Гребенщикова «Держаться корней». Там есть замечательные слова: «Все помнят отцов, но зовут матерей». И это действительно так! Вообще культура создала огромное количество произведений, памятников, кинофильмов, которые отражают именно эту ситуацию в обществе.
Процесс феминизации, процесс развития женского естественного права как бы положил преграду развитию отцовства. И это не просто внутрисемейная, но и социальная драма.
Мне кажется, что любую мать страшит тот момент, когда дети переходят под влияние отца. Ей тяжело сознавать, что ее родное чадо, ею выношенное, рожденное, вскормленное, сберегаемое, теперь переходит в зону риска и опасности. Самый яркий пример, который мне встречался в классической литературе – эпизод из «Тараса Бульбы». Тарас собирается утром увести сыновей в Сечь. Мать в ужасе. Она всю ночь льет слезы над Андреем, сидит рядом, пока он спит, ловя каждую минуту, оставшуюся ей, чтобы насладиться материнством. Это типичный конфликт материнской и отцовской зон влияния. Но мать в повести Гоголя не может перечить Тарасу. В те времена власть отца была непоколебима, и, если отец решил, что хватит детям нежиться рядом с матерью, пора заняться мужскими делами, значит, так тому и быть.
Выход из‑под материнской опеки – вечная тема. Самый высокий пример такого «выхода» показал нам Христос, покинувший Божию Матерь и последовавший на страдания тем путем, который указал Ему Отец (Богоотец). Материнский подвиг Богородицы в том, что она отпускает Сына, не перечит Ему. Это очень трагический момент, в нем перед нами предстает образ подлинной матери – той, которая дает Сыну свободу.
В современных семьях часто бывает иначе. Область воспитания в нашем обществе давно перешла в руки женщины, поставив отца вне семьи. Чем больше отец начинает входить в жизнь ребенка, проявляя свою власть, ответственность, заботу, любовь, тем сильнее он противоречит супруге. Опасаясь за свое чадо, мать пытается оторвать его от отца. Делать это женщина может двумя способами: либо подавлять авторитет отца, либо удерживать ребенка в инфантильном состоянии «у своей юбки». Есть, правда, и третий, особенно патологический способ – инвалидизировать ребенка, убедить его и всех вокруг, что он болен, затаскать по врачам, и проч. Примеров тому в психологической практике достаточно.
Отец выводит дитя в мир. Но он же и охраняет мир и охраняет порядок в мире, чтобы его детям в этом мире можно было развиваться. Отец – гарант безопасности мира вокруг семьи и детей. Микрокосмос окружающий семью – это зона ответственности отца. Это дом и двор, подъезд и лестница, улица и школа. Всюду в этом микромире присутствие отца, в той или иной степени, гарантирует ребенку относительную безопасность для его развития. Если на улице, где гуляют дети, им что‑либо угрожает – машины, взрослые, сквернословие, грязь, преступность – отец вмешивается, чтобы навести порядок.
Это идеальная картинка. Часто ли вы такую встречали? Увы! И одна из причин того, что ответственные отцы стали редкостью – разрушение роли отца. Насколько утрирована в семье роль матери, настолько же разрушена и роль отца. Это звенья одной цепи.

Власть отца

В норме власть отца – это спасительный полог жизни. Это сильная и надежная защита, под которой ребенок смело осваивает окружающий мир, рискует его исследовать, учится брать на себя ответственность за успехи и неудачи, развивает целеустремлённость и любознательность. Власть отца необходима для утверждения духовного и нравственного начала, как авторитет и система ценностей. Власть отца – это любовь, облеченная в ответственность и силу. Это власть добра над злом. Добра в том смысле, в каком его понимает сам отец исходя из своих ценностей, своей веры, своего духовного пути и мужества. Мужество и вера без власти невозможны, а потому если отцовская власть натыкается на сопротивление жены и семьи, то дети вырастают в страхе и бессилии. Они не уверены в себе, в своих ценностях, своих правах и ответственности. Если мужчина обращается к психологу с проблемой неуверенности в себе и с комплексом «неполноценности», в подавляющем большинстве случаев это значит, что его отец не имел в семье власти и ответственности, отношения мальчика с отцом были слабыми, или отсутствовали.
Использование власти во благо возможно только в любви. Когда любовь подменяется властью, возникает подчинение и управление. Это дрессировка, а не воспитание. Когда любящий отец применяет власть, он одновременно учит власти ребенка. Отец заинтересован научить свое дитя власти. Наряду с верой, этикой, жизненными принципами, власть – это одна из ценностей, которые он стремится передать детям. Это власть и самовластие.
Часто возникает ощущение, что, применяя власть, отец вторгается во внутренние процессы ребенка, не воспитывает в нем свободу, а, наоборот, подавляет. Где же та грань, за которой ответственность превращается в насилие? Как понять, когда власть отца дает ребенку возможность развиваться, а когда превращается в травмирующее ограничение развития? Насилие – иная сторона отцовства. И потому вопрос пределов отцовской власти очень важен.
Тиран не учит своих подопечных власти. Он отнимает ее. Тирану, деспоту, диктатору нужно, чтобы власть была только у него, поэтому он показывает только одну сторону власти – силу. И тогда сила становится насилием. Для этого тиран и диктатор отбирает у властных отношений смысл. Он говорит: «Ты должен только подчиняться. И не спрашивай, зачем и почему. Я носитель смысла, а ты бессмысленно подчиняешься мне». Это и есть насилие.
Любящий отец, подчиняя детей своей власти, показывает им, в чем ее смысл, объясняет им свои требования. Всегда. Когда детям объясняют смысл происходящего, они могут, конечно, сопротивляться и капризничать, но при этом они понимают, почему важно и необходимо подчиниться словам взрослого. Когда же говорят: «Ты просто должен слушаться и ни о чем не спрашивать», – действие власти становится враждебным ребенку, потому что наносит ущерб его личности. Во‑первых, в таком требовании нет свободы, во‑вторых – нет смысла.
Действие власти всегда должно быть оговорено. Оно должно иметь область применения и время применения – от и до. Например, отец говорит сыну: «Я буду требовать, чтобы ты выполнил уроки, но какие отметки ты за это получишь, это уже не так важно. Отметки – это дело школы, а я буду требовать от дисциплины». Или: «Для меня важно, чтобы ты не опоздал в школу, но за счет чего – это уже не так важно». Подростку отец ставит границу: «Я не позволю тебе грубить мне и матери, но свое мнение ты всегда можешь нам высказать».
Когда отец сидит с хронометром в руке и засекает время, за которое его дочь уберется в комнате, это издевательство, деспотия. И ничего, кроме ненависти, это не вызовет. Когда отец не просто проверяет уроки, а настойчиво требует от ребенка объяснений, почему тот получил «тройку», а не «четверку», почему у него не решилась задача: «Нет, ты мне объясни, как тебя угораздило?» – это деспотия, а не власть.
Власть дает ребенку ощущение границ допустимого, границ возможного и невозможного. Как ни странно, именно благодаря власти ребенок обретает свободу действовать, пробовать, исследовать, общаться. Он знает, что ему не грозит наказание, если он останется внутри границ, поставленных отцом. И, наоборот, выходя за рамки этих границ, он испытывает тревогу, потому что не знает, каковы могут быть последствия. Кроме того, ребенок видит, что власть отца не всесильна, не безгранична. А тоталитарная власть безгранична и потому бессмысленна.
Принимая власть отца (при поддержке матери), дети учатся подчиняться. Не следует путать подчинение и послушание, до которого ребенку нужно ещё духовно дорасти. Ведь послушание, добровольная передача собственной свободы выбора своему руководителю – это добродетель для взрослых, дети этого уметь не могут. А потому неуместно говорить о детском послушании родителям.
Принимая власть отца, дети получают более нормированные, т. е. обозначенные рамками и правилами, отношения с родителями. Это очень важно. Предсказуемые и понятные правила в отношениях помогают снизить тревожность и следующую за ней депрессивность у детей и подростков. Напряжение снижается, высвобождаются силы для развития.
Принимая власть отца, дети принимают власть родителей, при этом рассчитывая, что мать будет скорее поддержкой и утешением. Власть матери вызывает больше протестов у детей, потому что от неё ожидают противоположного – заступничества.
Но горе матери, которая отрицает власть отца и настраивает детей не принимать эту власть: когда дети вырастут, её саму будет некому защитить. Никто не скажет детям: «Я не позволю вам оскорблять или не уважать мать!» Если бы матери и жены понимали это…
Иногда родители говорят: «Кто ты такой, чтобы иметь собственное мнение?» Это насилие. Ребенок не просто должен иметь свое мнение – он должен развивать свое мнение в диалоге с родителем. Родитель заинтересован в том, чтобы у ребенка было собственное мнение.
Учась подчиняться отцу, ребенок учится властвовать сам. Это происходит не раньше, чем у него возникает мотивация самовластия. Принимая на себя ответственность за то или иное свое действие, навык или привычку, ребенок учится управлять собой, отдавая себе отчет в успехах и неудачах. Так власть над самим собой становится важнейшим структурным компонентом личности, наряду с ответственностью и свободой выбора.
Принимая власть отца, ребенок овладевает властью, которую, в свою очередь, сможет позже применять в собственной семье.
Основное различие между насилием и властью заключается в их смысле, границах и формах проявления. Если отец самоутверждается на детях, отношения искажаются. Власть дана отцу не для самоутверждения, а для облегчения вхождения ребенка в мир, для защиты, покровительства и поддержки.

Отцы и дочери

Считается, что пример отца помогает девочке сформировать идеальный образ мужчины, который она затем обретет в своем избраннике. Это ошибка. Конечно, отец дает дочери и образ мужчины, и образ будущего мужа. Но главное – девочке точно так же, как и мальчику, нужны «мужские» качества: упорядоченность, дисциплина, аккуратность, устремление к успеху. Когда женщина проявляет целеустремленность в учебе и в работе, нередко это свидетельствует именно о том, что с ней занимался отец. Само присутствие отца в жизни ребенка вносит в ее жизнь некоторую осмысленность и упорядоченность. Там, где живет мужчина, возникает рациональность – в вещах, в распорядке дня, в принятии решений.
Мать говорит: «Пойдем прогуляемся». Мужчина так никогда не скажет. Он всегда обоснует, куда, зачем, поставит цель, определит порядок действий. И дети видят, что у всякого поступка есть причина и цель. Ребенку нелегко понять, что имеет значение в первую очередь, что – во вторую. И как одно влияет на другое. Умение ставить перед собой четкие цели, выстраивать иерархию смыслов, действовать осмысленно – это как раз те качества, которых недостает очень многим людям. Они в равной степени нужны и мальчикам, и девочкам. И чаще всего они исходят от отца.
Исследования показали, что девочки склонны адекватно принимать отцовскую критику, тогда как материнские замечания звучат для них как отвержение и рождают тревожность. Отец для девочки – источник смысла и рациональности, как мать – источник красоты и чувств. Отец – контролирующая и властная, но справедливая и любящая личность.
Если же отец применяет насилие, девочка скорее всего будет потом воевать со своим мужем, выберет себе подкаблучника или того, кто будет ее бить. Насилие ведет к искажению личности ребенка, а затем к искажениям в выборе партнера.
Что касается замужества дочери, то здесь отец играет особую роль. Это хорошо видно в тот период, когда дочь начинает встречаться с женихом. В России отцы не сопровождают своих дочерей на свидания, как это бывает в Средней Азии, на Кавказе, на Ближнем Востоке. Но если девушка находится под покровительством отца, даже его незримое присутствие влияет на стиль ее отношений с молодыми людьми. Мужчина даже не начнет ухаживать за такой девушкой, если не имеет серьезных намерений.

Мужское и женское

В каждом человеке есть и мужское, и женское. Все дело в пропорциях. Деформация личности возникает, когда женственность начинает преобладать в мужчине. Если же в нем доминируют мужские черты, тогда никакой проблемы нет.
Женственность обогащает мужчину. Любовь, нежность, забота, понимание – можно ли считать это проявлениями женственности? Отцу эти чувства необходимы, без них он не сможет ощутить меру своей власти. Ведь ребенок должен получать от отца не только власть и силу, но и поддержку одновременно.
Отцовство – это такое отношение к ребенку, в котором сочетается сила и нежность, любовь и требовательность. В этом искусство отца. Когда он будит сына по утрам в школу, от него требуется одновременно и твердость, и чуткость. Да, в школу надо приходить вовремя. Для отца это может быть важнее, чем, скажем, завтрак, и в этом он проявляет свою власть и принципиальность. А любовь может подсказать ему, что ребенок медлит, потому что заболел или просто не в состоянии сразу вскочить с кровати. Одни дети просыпаются быстро, другие – очень медленно. Это природные качества, их невозможно переделать. И именно любовь подсказывает отцу, когда надо проявлять твердость, а когда эта твердость превращается в жестокость.
Каждая семья проходит через испытания. Болезни близких, несчастные случаи – любой стресс в семье лишает ее членов покоя и здравого смысла. И в эти моменты отец призван стать островком эмоциональной устойчивости. Он лучше владеет собой, чем мать, способен к напряженной концентрации и подавлению эмоций. Мать может принимать неверные решения, преувеличивать или, наоборот, преуменьшать опасность. Присутствие отца позволяет стабилизировать эмоциональную ситуацию, снять с матери и с других членов семьи часть напряжения, увидеть перспективные решения. Иногда в таких ситуациях женщина обвиняет мужчину, мужа и отца, что он нечувствителен, что он не переживает, не сочувствует ей, что он отстранен, холоден. Но это не так. Именно его меньшая эмоциональная реактивность помогает семье в целом держать ситуацию под контролем. Роль отца можно сравнить с ролью капитана судна во время шторма. Он может ошибаться, но он способен принимать адекватные решения.
Мальчику важно проживать с отцом все события, происходящие в жизни семьи – и трудности, и радости. Когда он вырастет и, возможно, станет отцом, он сможет использовать этот опыт. Есть две стратегии использования детского опыта во взрослой жизни. Первая – так называемый «сценарий», то есть воспроизведение модели родительских отношений. Вторая – «антисценарий», когда человек стремится делать все наоборот, не так, как делали его родители. Предсказать выбор стратегии невозможно, да и не нужно. Личность свободна в своем выборе, в том числе и в выборе своей семейной стратегии. Однако, для того чтобы сделать этот выбор, ребенку необходим опыт жизни с отцом, даже если этот опыт трагичный или травматичный.

Введение в большой мир

В жизни ребенка есть два мира: семья и то, что находится за дверью дома. Мир внешний непонятен, он пугает своей силой, стихией, враждебностью. И в то же время ребенку хочется в этот мир заглянуть, а со временем – даже отправиться в далекие путешествия. В пору отрочества эти два чувства – опасение и любознательность – приходят в равновесие, затем желание узнавать мир и погружаться в него становится сильнее. Так происходит в норме. Совершается сепарация – психическое отделение от родителей, нарастает социализация, т. е. освоение социальный ролей, приобретение навыков общения, познание мира и опыт себя в этом мире.
Два мира в ощущении ребенка в норме соединены мостом – надежным, крепким, безопасным. Этим мостом является отец. Самому ребенку слишком сложно рискнуть шагнуть во внешний мир, слишком страшно! Но при поддержке отца, ощущая его сильную и любящую руку, дети решаются на смелые шаги. Отец не только открывает мир, он вводит в него, знакомит, объясняет правила жизни и взаимодействия с людьми и, что не менее важно, представляет своего ребенка миру.
В дворянской культуре России был такой момент в жизни девушки, как первый бал. Что‑то вроде женской инициации. Введение в клуб светской жизни, в клуб невест, в клуб взрослого мира. На этот первый бал по традиции девушка приходила в сопровождении отца. В деревенской культуре отец выдавал дочь замуж, т. е. был «мостом» и «гарантом» между семьей и новым родовым миром для дочерей.
Юношу отец вводит в мир через знакомство со своими соратниками, коллегами, сослуживцами, а также соперниками и врагами. Мальчику и юноше самому трудно понять этот мир, а открыть всё его многообразие без отца просто невозможно. Идея пробиться самому, без отцовской поддержки – идея болезненная, сиротская!
Самостоятельно, без отцовского участия юноша открывает мир неадекватно, искаженно. Отец не только проводник по незнакомой местности мира, он лидер, пастырь (власть имеющий), предводитель, покровитель. Самый успешный и самый прочный опыт, который потом мужчина использует в своей жизни, – тот, который он приобрел под покровительством отца.
Отец открывает не один мир ребенку, он открывает миры: природу и её многообразие – через путешествия и походы, общество – через знакомства и публичные события, мир техники и профессий – через включение ребенка в свой труд.
Как‑то раз, проезжая по сельскому району, я увидел подростка, ведущего по полю трактор. Рядом сидел отец и поправлял неопытную руку пахаря. Так было всегда: отец вводит подростка в мир труда, где позже юноша будет сам осваивать свои профессии. Но у него к этому времени уже будет опыт поддержки, опыт смелого и рискованного поступка под надежной сенью отцовской силы и власти.
Открытия мира могут быть различны. Опыт ребенка зависит от того, какое из пространств открыл ему отец. Один приобщается к походам, другой хорошо разбирается в устройстве автомобиля. Мир, куда вводит отец, будет для повзрослевшего ребенка привычным и безопасным. Там же, где отца не было, человеку будет неуютно. Это не значит, что в незнаком мире он не добьется успеха. Но этот успех будет стоить ему большего напряжения. Напротив, в мире, где с отцом были сделаны первые шаги, человек осваивается легче и успешнее.
По судьбе человека можно судить о том, есть у него опыт сыновнего обучения или нет. «Безотцовщина» чаще выглядит мнительной, напряженной, воинственной. Робкие, неуверенные и нерешительные мужчины, как правило, тоже не имеют позитивного опыта отношений с отцом. Женщины, не имевшие такого опыта, с трудом доверяют мужчинам и выбирают таких партнеров, которых могут контролировать, то есть несамостоятельных и неуверенных.
Вы, наверное, уже заметили, что мы совсем не говорим о роли матери в познании мира. Но ведь мать тоже «учит». В чем же разница?
Мать учит, во‑первых, выживанию; во‑вторых, заботе о себе; в‑третьих, эмоциональным отношениям («она тебе нравится?», «с ним надо быть поучтивее»), красоте и радости.
Отец учит правилам, взаимодействию, развитию, функциональности и успешности (иногда – конкурентности). Мать учит любить и устраивать жизнь.
В российской действительности есть событие, которое проявляет всю гамму различий отцовского и материнского – служба сына в армии. Будь на то материнская воля, сын бы вообще в армию не пошел. Но уж если идет, то мать учит его горло беречь, носки теплые носить и проч. Но главное – чтобы писал ей почаще (надо же как‑то контролировать ситуацию).
Отца больше заботят отношения с сослуживцами. Отец наставляет сына, какими правилами руководствоваться в отношениях с начальством, а какими – в отношениях с равными себе. Выстраивает для сына нравственные порядки и нормы. Для отца страшнее всего, если сын не справится со службой, для матери – если заболеет. Для отца важнее научить сына служить, для матери – жить.
Для личности каждого человека дефицит отцовства означает неумение налаживать отношения на работе, неумение работать над ошибками, властвовать (в том числе над собой) и подчиняться власти. Вечные бунтари – это безотцовщина или инфантильные личности.

Далее:   http://kulikovaea.ucoz.ru/index/andrej_lorgus_quot_kniga_ob_otcovstve_quot_4/0-472