Персональный сайт Елены Алексеевны Куликовой

Четверг, 28.03.2024, 23:15

Вы вошли как Гость | Группа "Гости"Приветствую Вас Гость | Главная | Мой профиль | Регистрация | Выход | Вход

http://www.proza.ru/2012/05/05/1383

Образ дома в русской классике

Александр Шуклин

Опубликовано в: Молодой человек в системе современного образования: сб. науч. ст. / отв. ред. Е.Н. Васильева. - Тюмень: "Печатник", 2011. С. 221-227.

http://www.proza.ru/2012/05/05/1383

ОБРАЗ ДОМА В РУССКОЙ КЛАССИКЕ: ПРОБЛЕМА НАУЧНОГО ПОДХОДА

Образ родного Дома – концептуально важное понятие в творчестве русских классиков. Именно родной Дом является главной составной частью в создании автором особого образа своей Родины. Ощущение себя НА родине или ВНЕ ее может в значительной мере влиять на внутреннюю гармонию человека, его отношение к себе и окружающим, к своей истории, предкам, своей земле. Великая русская литература на протяжении столетий обращенная к душе русского человека, к его радостям, болям и скорбям, не обошла стороной и этот важный вопрос. Еще Д. С. Лихачев отмечал, что «русская литература уже с древнейшего периода отличалась высоким патриотизмом, интересом к темам общественного и государственного строительства, неизменно развивающейся связью с народным творчеством» [Лихачев 1985: 8]. К сожалению, категория «образ Родины» в русской классической литературе не становилась объектом изучения в литературоведении. Поэтому нам видится актуальным обратить более пристальное внимание на это важное понятие. Соответственно, для этого необходимо решить проблему научного подхода для изучения данной темы.

Само понятие «образ Родины», на наш взгляд, не имеет категоричного определения. Несомненно, что в художественной литературе оно может проявлять себя в различных трактовках. Сюда следует отнести такие важные понятия, как «образ родного дома», «родного очага», «родного отечества», «образ России, Москвы, Петербурга», образ русской природы и несомненно – «образ Сибири» и «образ провинции», без которых понимание образа родины будет неполным. Первым ярким примером в истории русской литературы, в котором отразилась проблема образа Родины, является «Слово о полку Игореве». Д.С. Лихачевым отмечено, что «слово» посвящено теме защиты родины, оно лирично, исполнено тоски и скорби, гневного возмущения и страстного призыва» [Лихачев 1985: 9]. Во многом это обусловлено историческими событиями того времени. Междоусобные войны князей, победы, поражения истощали духовное здоровье Руси и населявших ее людей. Автор в русской литературе XI – XVI вв. «скорбит и тоскует не по поводу своих личных несчастий, он думает о своей родине, к ней по преимуществу обращает всю полноту своих личных чувств. Это лирика не личностного характера, хотя личность автора в ней и выражается призывами к спасению родины, к преодолению неурядиц в общественной жизни страны» [Лихачев 1985: 9].

Исследовательская традиция, заложенная Д.С. Лихачевым, отражена в работе Т.И. Радомской о феномене Дома и Отечества в русской литературе начала XIX века. Автор отмечает, что «уже в памятниках древнерусской литературы феномен Дома – постоянный объект художественного осмысления. <…> Своеобразие феномена Дома в древнерусской культуре определялось тем, что он не был ограничен частным существованием, замкнутым в самом себе» [Радомская 2006: 4]. Здесь важно обратить внимание на незамкнутость феномена Дома в тот период, что способствовало в дальнейшем его проявлению в художественной литературе через такие понятия, как «образ Отечества», «образ России», «образ (военной) столицы» и др. Именно эта открытость и позволила образу Родины многогранно раскрыться.

По мнению Т.И. Радомской, «феномен Дома – явление, которое художественно осмыслялось, отражалось в русской литературе на протяжении веков и стало особо значимым в первой трети XIX в. в творчестве Грибоедова, Пушкина, Лермонтова» [Радомская 2006: 4]. Объясняется же это тем, что «европеизированная русская культура к этому времени обращается к своим отечественным истокам и встает перед проблемой сохранения и развития национального в новой постпетровской культурной ситуации, восстановления цельности духовного общественного сознания» [Радомская 2006: 4]. Отмечено очень точно, ведь именно в такие моменты, когда необходимо сохранить свое национальное начало, укрепить национальный дух, человек в первую очередь решает для себя, что является его родиной, на что он готов ради нее. Именно таким переломным этапом и стала постпетровская действительность для обращения к образу Родины, родного Отечества.

Неотъемлемой частью проявления феномена Дома в русской литературе является религиозная составляющая. Православие отвечало на многие вопросы верующего человека. Не стал исключением и вопрос родного Дома, когда «категория государства также осмыслялась через категорию Дома, через дом небесный на земле, который по святоотеческому определению, является церковью. <…> Категория дома небесного как дома Бога, церкви была «внедрена» в земную сферу жизни и придавала феномену Дома трансцендентные качества» [Радомская 2006: 4]. Ярким примером здесь может служить высказывание Грибоедова в передаче Булгарина: «Только в храмах Божьих собираются русские люди, думают и молятся по-русски. В русской церкви я в отечестве, в России». <…> Мы русские только в церкви, – а я хочу быть русским» [Радомская 2006: 64].

В комедии Грибоедова «Горе от ума» «в восприятии Фамусова пространство отечественного Дома уподобляется пространству дома семейного» [Радомская 2006: 22]. В понимании границ дома характерной чертой Фамусова является оппозиция «свое – чужое» [Радомская 2006: 26]. Т.И. Радомская в своей работе делает важное замечание, что «мир древнерусской истории, в котором понятие Дома было сопряжено с понятием Отечества, а то и другое вместе восходило к Отцу Небесному и Отечеству Небесному, был «любезен» Грибоедову, его он пытался постичь…»[Радомская 2006: 27]. Стоит отметить, что «тема поиска Отечества определяет феномен Дома в «Горе от ума» и оказывается непосредственно связана с образом Чацкого. <…> Стремление Чацкого к своему дому … восходит к притче о блудном сыне, возвращающемся в свое отечество. Тема поиска Дома проходит через всю пьесу» [Радомская 2006: 39-40]. В пьесе Грибоедовым «осмысляются связи Отечества земного с Отечеством Небесным. <…> Феномен Дома воспринимается … как духовное пространство, в котором соединяются … усопшие и живые» [Радомская 2006: 64-65].

В творчестве А.С. Пушкина образ Родины напрямую связан с Отчим домом. Для автора Отчий дом – «наследственное имение, в котором покоится прах предков. Это конкретный образ, повторяющийся не раз в разных стихотворениях поэта, углубляется и получает свое духовное осмысление в незаконченном стихотворении «Два чувства дивно близки нам…» [Радомская 2006: 88]. В «Медном всаднике» образ Петербурга «показан как государственный Дом, соединяющий подданных в одну семью» [Радомская 2006: 142]. В «капитанской дочке» «феномен Дома … воспринимается и осмысляется Пушкиным через стихию русского бунта. В отличие от «Медного всадника», в «Капитанской дочке» она преодолевается через созидание Дома» [Радомская 2006: 174].

В творчестве Лермонтова «феномен дома связывается ... с темой пути, причем романтический мотив разочарованного, «гонимого миром странника» ... характерен для его траектории» [Радомская 2006: 189]. Как отмечает Т.И. Радомская, «в земном Отечестве поэту близко то место, где могила его отца, ушедшего на небо, оно названо «родиной» [Радомская 2006: 191]. Стихотворение «Мой дом» полностью посвящено образу родного Дома, в нем «показано желанное, но редкое для Лермонтова устроение души, в котором земное и небесное … находятся в согласии. Это идеальная модель Дома, к которому лирическое «я» стремится и о котором помнит. <…> Обретение Дома в творческом сознании Лермонтова происходит большей частью в таком пространстве, где нет современного человека. Это или мир природы, где душа встречается с Богом, или мир русской истории…»[Радомская 2006: 195].

Как мы отмечали выше, неотъемлемой составной частью понятия «образ родины» является образ русской провинции. Данный вопрос был подробно рассмотрен в статье исследовательниц Г.И. Данилиной и Е.Н. Эртнер «Образ провинции в русской литературе XIX в.». Как справедливо отмечают авторы, «провинция стала предметом художественного изображения в творчестве Л. Толстого, Н. Лескова, И. Тургенева, И. Гончарова, А. Писемского, Г. Успенского, А. Чехова, Л. Андреева, И. Бунина. В «провинции» писатели находили ту «русскую природу», что традиционно мыслилась как воплощение русской души. Для многих писателей образ «родного уголка» являлся вехой на пути к обретению творческой самобытности» [Данилина, Эртнер 1999: 34]. Сама провинция (если представить географическую карту России) по сути и есть истинная Россия во всей ее широте и бескрайности лесов и полей. Но это, безусловно, не означает, что мы умаляем важность Петербурга и Москвы. И все же познание художником своей Родины не может ограничиваться лишь столицами. Где, как ни в провинции можно встретить настоящую русскую природу, истинный «русский дух».

Если обратиться к конкретике, то по мнению Г.И. Данилиной и Е.Н. Эртнер, «образ провинции в русском романе имеет четкую, неизменяемую структуру. В нем всегда есть губернский (уездный) город, деревня, «картины природы», помещичья усадьба, провинциальное общество и сам провинциал» [Данилина, Эртнер 1999: 36]. Все это есть в избытке у упомянутых классиков. Провинция в их произведениях предстает перед читателем в двух обличиях – отрицательном («всероссийская щель», «яма», «дыра») и положительном («просторная Россия»). Как отмечают авторы (и что принципиально важно), «образ провинции как «ямы» обрел классические черты в творчестве Гоголя. Его разрушение, точнее рождение заново можно увидеть также в творчестве Гоголя в книге «Выбранные места из переписки с друзьями» [Данилина, Эртнер 1999: 39]. При описании России Н.В. Гоголь «использует слова «кругозор», «простор», «широта», «горизонт», «перспектива». Русская земля у Гоголя одушевлена, «глядит укоризненно» обладает «чутьем», «ждет», «душа в ней болит», «раздается крик ее» [Данилина, Эртнер 1999: 39].

В романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» «само слово «родина» используется автором как ключевое, о «родине» и «России» рассуждают Лаврецкий и Паншин, сюжетной основой произведения становится «возвращение героя на родину» [Данилина, Эртнер 1999: 42]. Важной особенностью в формировании образа Родины в русском классическом романе является противопоставление «русского» и «иностранного» по принципу противостояния. Оно находит выражение в самых различных сферах. Например, в «Дворянском гнезде» хозяйство ведется на «английский манер», детей воспитывают по «французской методе», в моде браки с иностранцами, популярное и едва ли не единственное чтение – французские романы, родным языком пренебрегают» [Данилина, Эртнер 1999: 42]. Спрашивается, а где же истинно русское? Истинно русское, «русский мир» открывается в романе постепенно.., имеет конкретное место…: Орел, дом Калитиных, Васильевское, Лаврики. «Русский мир» ярко представлен и в заглавном образе романа – «дворянском гнезде». Оно «олицетворяет все истинно русское..., у него есть своя история, свои легенды, своя судьба» [Данилина, Эртнер 1999: 42]. Главный герой романа Лаврецкий, вернувшись в «родные места», воспринимает их как «чужие», его подавляет однообразие «русских картин». Им дается негативная оценка увиденного: «глупые галки и грачи, с тупой подозрительностью взиравшие боком на проезжавший экипаж … серые деревеньки, жидкие березы» [Данилина, Эртнер 1999: 42]. Может показаться, что «родная земля» уже никогда не отзовется в душе героя радостным воспоминанием, и он не скажет о ней ни одного теплого слова. Но это не так, ведь «у земли есть свой «голос», своя жизнь, но ведома она лишь посвященному, «своему» [Данилина, Эртнер 1999: 43]. Поэтому «лишь в Васильевском Лаврецкому удается расслышать «голос» земли. <…> В его восприятии обыденные звуки «деревенской глуши» (жужжание мух, писк комара, крик петуха, скрип ворот) постепенно стихают и начинает «звучать» «голос» русской земли. <…> Земля как бы вовлекает в себя героя, и он «врастает» в нее, обретает свое родовое начало» [Данилина, Эртнер 1999: 43].

В романе Н.С. Лескова «Некуда» «образ России как «провинциальной ямы» предельно закрыт и статичен; «просторная» Россия, напротив, подвижна и почти безгранична» [Данилина, Эртнер 1999: 44]. В романе «Россия, с которой русский человек связан по существу, предстает … в образе дома. Дом – та пространственная точка на просторах русской земли, где человек по-настоящему, кровно связан с ней. Россия одушевляется в образе … домов. Это монастырь, дворянская усадьба, родительский дом (отчий кров), снятая на лето дача, гостиница, общежитие, острог, брошенный («пустой») дом, постоялый двор, губернский особняк, деревенская изба, московский доходный дом» [Данилина, Эртнер 1999: 44]. Данная авторами статьи характеристика позволяет очень точно раскрыть одну из ключевых составляющих образа Родины – образ родного Дома. Он может иметь самые разные обличия, нести разную социальную нагрузку, может находиться в различных географических координатах, но всегда является для кого-то родным Домом.

Дом в романе «Некуда» становится субъектом действия, активным участником конфликта, силой, что испытывает человека и заставляет его проявить свою сущность» [Данилина, Эртнер 1999: 44]. Очень важен в романе мотив «чужого дома». Он «достигает кульминации в образе «Доmus» – «Дома Согласия», превратившегося в «антидом», дом навыворот. <…> Латинское название подчеркивает его инородность» [Данилина, Эртнер 1999: 45]. Роман особен тем, что в нем «дом не только оформляет конфликт «своего» и «чужого». Дом несет конфликт и в себе самом. «Дом согласия» – не абстрактная идея, это реальность, и он так же принадлежит русской земле, как «приют безмятежный» (монастырь) и «колыбельный уголок», что делает образ России глубоко трагичным. Судьба России раскрывается в романе как борьба созидания и разрушения» [Данилина, Эртнер 1999: 45]. Важно отметить, что тенденция (со)существования «своего» и «чужого» дома на пространстве русской земли, обозначенная Лесковым, восходит к древнерусской литературной традиции, когда «борьба созидания и разрушения» была важной темой художественных произведений. Авторами в статье справедливо отмечено, что «духовная зависимость человека от «дома» становится значимой для Н.С. Лескова в теме творчества, в вопросе о том, что определяет русского писателя» [Данилина, Эртнер 1999: 45].

Таким образом, подводя итог всему вышесказанному, можно отметить, что образы Родины в русской литературе имеют свою особую историю. На всех этапах ее существования классики обращались к этой животрепещущей теме, определяя ее по-разному в различные исторические эпохи. Для некоторых образ Родины представлялся как родной Дом, родное Отечество, для других – в образе России, образе Петербурга и, несомненно, – в образе русской провинции. Уже в «Слове о полку Игореве» были определены такие важные понятия, как «родная земля», «родная почва». Древнерусский архетип Дома был «сформирован отечественной духовной традицией и точно угадан Грибоедовым, Пушкиным, Лермонтовым в определении собственного феномена Дома» [Радомская 2006: 235].

Несомненно, что «связь русского писателя и его «земли» глубоко драматична» [Данилина, Эртнер 1999: 48]. Ощущение себя вне Родины наводит художника на размышления о родном Доме, родном Очаге. Но куда более драматична ситуация, когда художник находится на Родине и в то же время вне ее («Дворянское гнездо»). Провинция, тот истинный источник «русского духа», в котором классики находили выражение своего особенного образа Родины, была по-новому актуализирована в русском романе 60-х гг. XIX в., символизировала историческую судьбу России, ее национальное.

Итак, в научных исследованиях образа Дома можно обозначить две тенденции: с одной стороны, это выявление системы мотивов в образе Дома как смысловом единстве, с другой – раскрытие в нем дуалистических, конфликтных начал. Нам видится необходимым определение нового актуального научного подхода для исследования образа Родины в русской литературе.

И прежде всего мы считаем важным выявить характеристики в русской лирической поэзии. Если мы обратимся к поэзии XIX века, то можно сделать вывод, что в произведениях Грибоедова, Пушкина, Лермонтова образ Дома проявляется через описание деревенской жизни (мирные рощи, дубы, липы, красивые сосны, спеющая нива, пруд, неведомые равнины, печальное селенье, вечный лес, знакомые леса, дикий сад, аллея, степь, бесконечные поля), родового гнезда (опустошенный дом, наследственная берлога, забытый терем, дом опустелый, родительский дом, мрачный пустой замок, высокий барский дом, дом души), церкви (одинокий храм, обитель, монастырь, колокольня, колокольный звон), кладбища (отеческие могилы, смиренное кладбище, сельское кладбище, дремлющие мертвецы, память смертная), дороги (блуждающий странник, блудный сын, большая дорога, путь), отечества (любезное Отечество, земное Отечество, Отеческая держава, военная столица, победа над врагом, победные знамена, шапки медные, Петр I, Екатерина II, Петербург, Москва), посредством эпитетов и метафор (седая старина, святая старина, дикие места, край желаний, места картинные, отдаленная сень, одушевленные поля, родимая обитель, дальняя обитель, святое пепелище, родная земля, милая старина, мирные долины, бесконечные просторы). Таковы, на наш взгляд, наиболее важные составляющие образа Родины в литературе первой половины XIX в.

Литература

1. Данилина Г.И., Эртнер Е.Н. Образ провинции в русской литературе XIX в. // Вестник ТГУ. № 4. Тюмень, 1999. – С. 34-49.

2. Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени: Монография. – 2-е изд., доп. – Л.: Худож. лит., 1985. – 352 с.

3. Радомская Т.И. Дом и Отечество в русской классической литературе первой трети XIX в. Опыт духовного, семейного, государственного устроения. М.: Совпадение, 2006. – 240 с.

Меню сайта

Block title

Block content

Поиск